МИХАИЛ СУХОТИН

Когерер с усовершенствованной антенной
с той магнитно-электрической переменной
от которой разбегаются в поле мыши
изобретен был Поповым а не Маркони
там где в деревенском аккордеоне
ничего подозрительного не слышишь.

Часто падал герой на сырую землю
поверяя печали траве и кремню
сокрушался будущий наш ученый
и невольно к земле приникая ухом
научился ловить утонченным слухом
голоса своей родины истощенной.

Так в сантиметровом диапазоне
слышит он однажды потусторонний
но знакомый и сладко-певучий голос.
Под его он баюканье засыпает
и во сне неожиданно понимает
для себя и для мира такую новость:

«Ничего что ты мал и не слишком статен.
Будущий великий изобретатель
ты проснешься утром в ином обличье:
дам тебе на память три головы я
утвердив их на столпообразной вые,
дам звериные ноги и крылья птичьи.

А еще оставляю тебе впридачу
микросхему и радиопередатчик
чтобы голос твой плыл звуковой частицей
по морям-океанам скользя навагой
преисполненный мужеством и отвагой
чтобы реял он в небе перепелицей».

Поднимался попович во весь аршин свой
удивлялся сиянию и единству
озирая окрестность шестью глазами
он дивился на могучие свои плечи
и по всей поднебесной такие речи
вел симург различными голосами :

«Ангелы с иереями тихо служат
всюду их невидимо хоры кружат,
мученики величаются, и святые
славятся в заступничестве и в силе,
верные же исцеляющиеся ими
украшаются молитвенной благостыней.

Просвящайте слепых, принимайте сирот,
поминайте родителей на могилах,
подавайте подаяние на дорогах,
уврачевывайте раны тому кто болен
и да будет каждый из вас спокоен
навсегда по отшествии своем к Богу».

Через тысячи лет через миллионы
тысячелетий вечность в свои законы
как бумажная нога в меховые сени
забредет к нам с ответом на все вопросы
и тогда над миром горите звезды
сея свет во мраке пустой вселенной.

«Хочется домой,— говорит Гагарин.
Кто я — испытатель или татарин
что забуду скоро златую Эос?
Скучно мне за пультом, смотрю в окно я.
Что-то затянулось мое ночное
так что я на лучшее не надеюсь.

Пролетая во мгле вездесущей ночи
оставляя по курсу Нью-Йорк и Сочи
я такое однажды отсюда видел
что не то что пером описать но в сказке
будет нелегко предавать огласке
то чему я только случайный зритель.

Я услышал как в поле снаряды воют
и увидел как мчится по полю боя
раненный герой Александр Матросов.
Вслед ему кричат: «Рядовой, вернитесь!»
но упрямо несется бесстрашный витязь
далеко от себя автомат отбросив.

До сих пор не знаю я что и думать
доверять глазам своим или плюнуть...
Только он дорвался до амбразуры
и глаза возведя на мою ракету
закурил трофейную сигарету
и такое слово промолвил: «Юра,

высоко ты летаешь глядишь далече
посмотри как меня пулемет калечит
ради жизни будущих поколений.
Если есть у тебя хоть стыда на каплю
не беги за гранатой не трогай саблю
но вращаясь по эллипсу во вселенной

сообщи ты на землю радиограмму:
умолчи про мою боевую травму
но скажи мол в степи я замерз и сгинул
что коней своих батюшке завещаю
что поклон свой матушке посвящаю
а у милой жены не прошу помина».

Астронавигатор сидит за картой
передатчик его из угла Декарта
точкой дребезжащей в вечернем небе
посылает сообщения на геоид
где похоронили в себе героя
степь да степь да в степи за степями степи.

Там где груши-яблони расцветают
где орловы письма оберегает
с панталыку сбившаяся Катюша
за семью горами семью долами
баргузин пошевеливает валами
но уже ничью не тревожит душу

песнь соловья-пташечки-канарейки
потому что в простреленной телогрейке
жалобно кричит из печурки тесной
раненный герой своего народа
и сочувственно вторит ему природа
все земные твари и хор небесный.

Все земные твари: «Лазо, когда бы
в человеке прорезался голос жабы
это был бы голос патриотизма:
мимикрия на низшей ступени видов —
то же что для множества индивидов
говорок отечества, глас отчизны.

Ты кричишь настойчиво как младенец
и поэтому, великий приспособленец,
в колыбельке узкой под стать герою
вечно оставайся призывом к свету
и живым примером свою победу
подтверждай в долине и над горою».

Говорит природа: «Лазо, ты спятил.
Ты кому угодил и кому нагадил?
Я тебя произвела дурака такого —
как ты обращаешься с поднебесной?
Где найду в себе я пустое место
для тебя ни мертвого ни живого?

Догорай уж как-нибудь если сможешь
все равно тебе уже не поможешь.
Тонким прахом тело твоё развею
в посрамленье злобствующим японцам
обеспечу место тебе под солнцем
и на нем пропащего пожалею».

Хор небесный: «Сережа, твои страданья
потрясли до основания мирозданье.
Каждый по герою проливший слезы
пусть узнает заранее что спасется
а у нас заступничество найдется
для тебя с гармошкой и паровозом».

Ничего Лазо им не отвечает
только дым из топки труба качает
да поет гармоника через вьюгу
о поленьях смола как слеза в которых
накипая струится в родных просторах
про огонь дорогу и про подругу.