АНДРЕЙ МОНАСТЫРСКИЙ

<Сапгир о Монастырском>

Я СЛЫШУ ЗВУКИ

* * *

Пушкин читает свое стихотворение
«Безумных лет угасшее веселье».
Его слушают женщины: Голицына Е.Д.,
Одинцова М.А., Нарышкина У.В. и мужчины:
Жуковский В.А., Вяземский П.А., Илличевский М.А.
Во время чтения все присутствующие
молчат.

* * *

Фет читает свое стихотворение «О нет,
не стану звать утраченную радость».
Его чтение занимает минут пять-шесть.

* * *

Тютчев читает свое стихотворение
«Элизиум теней». Он читает его низким
голосом, интонации его мрачны.
Затем он читает еще несколько
стихотворений до одиннадцати часов вечера.
Чтение происходит в конце декабря, и
гости разъезжаются по домам в теплых шубах.

* * *

Жуковский читает какой-то перевод с
немецкого. После чтения он выжидающе
смотрит на Пушкина. Пушкин сидит
неподвижно и молчит.
Два часа. Летний жаркий день.
Солнце заливает столовую. Блестят ножи
и вилки на белой крахмальной скатерти.

* * *

Гоголь читает то место в «Мертвых душах»,
где описывается сад Плюшкина. Это происходит
спустя десять лет после чтения Пушкина.
Из тех, кто присутствовал на чтении
Пушкина, остались только Жуковский и
Вяземский. Они думают о другом, но не так умно,
как автор плюшкинского сада.

* * *

Фет читает стихотворение «Не спрашивай
о чем задумываюсь я».
Перед его мысленным взором носится стая
ворон и своим карканьем мешает ему читать.

* * *

В гостиной Жуковский читает нескольким
старичкам свою «Светлану».
Дверь в спальню приоткрыта, там кто-то
возится и пыхтит. Слышно, как рвется шелк.
Старички вздрагивают и краснеют.

* * *

Баратынский читает свой «Пироскаф» лежа
в постели. На пододеяльнике — темное пятно
от пролитого чая. Жуковский сидит рядом и
рассматривает этикетки на пузырьках с
лекарствами. Машинально он берет один
пузырек с желтой жидкостью, переворачивает
его вверх ногами, трясет.
Баратынский закончил чтение и бессмысленно
глядит в потолок.

* * *

Баратынский смотрит в окно. Там падает
снег. За его спиной на письменном столе
горит свеча и освещает разные бумаги.
Он только что закончил новую поэму.
Он психически болен и одинок. Это и
отразилось в его никому не нужной поэме.
«Но могло бы отразиться и что-нибудь
похуже», — думает он.

* * *

Тютчев в большой компании читает свое
стихотворение «На дорогу».
Только одна дама из присутствующих видит,
что делается у него за спиной.
Сам Тютчев — человек пожилых лет, с круглым
мягким лицом и в пенсне.
Он читает по бумажке как бы для себя.

* * *

Лермонтов читает свое стихотворение «Тучки
небесные вечные странники».
Он стоит спиной к окну и не видит, что
происходит на улице. Не только он, но и
никто из присутствующих по его вине
ничего не видит.
На улице снегу намело метра три.

* * *

Достоевский читает первую главу
«Подростка». На фразе — «а так писать — похоже
на бред или облако» — он останавливается
и мутными глазами обводит комнату: в
зеркале напротив действительно отражается
облако в окне и кусочек синего неба.

* * *

Чехов не явился вовремя читать свою «Степь»,
как обещал накануне. В течение часа
приглашенные то один, то другой подходили к окну
посмотреть, не подъехала ли карета Чехова.
Любовались блеском снежинок, сверкающих
в свете фонаря.
Читать Чехов так и не приехал.

* * *

12 апреля 1887 года с шести часов вечера
и до восьми чтение стихов происходило
только в двух местах: в английском городе
Блеквуде и в русском Кишиневе.
Причем в русском городе читались стихи
давно умершего поэта Державина.
Дряхлый старик в течение двух часов
читал одно стихотворение за другим.

* * *

К Кафке приходят некий Макс Б. и
с ним дама. Кафка читает им несколько
рассказов. Всем троим нравится видеть друг друга.
У дамы красивая бриллиантовая брошь на
лиловом бархате. У Макса Б. тщательно
ухоженная бородка. У Кафки приятный, немного
грустный голос.

* * *

Блок часа два читает стихи. Андрей Белый
сидит напротив и смотрит на его массивный подбородок.
Борис Николаевич думает о небесах и о
выстрелах, которые слышны за окном.

* * *

Хлебников в Торжке читает лекцию о
строительстве подземного железнодорожного
туннеля под Гималаями.
Он читает так тихо, что его почти не слышно.
Сам же Хлебников слышит, как где-то
свистит паровоз. Этот свист пленяет его душу,
он забывает закончить лекцию и уходит
неизвестно куда.

* * *

В 11 часов вечера Мандельштам ходит по
зоологическому музею и читает вслух
надписи на стеклянных шкафах.
«Эти чучела смотрят на меня через стекло
и слышат какие-то непонятные для
них звуки» — вдруг приходит в голову
Мандельштаму, и он испуганно озирается по сторонам.
Затем по пустынным залам музея разносится
топот бегущего человека, громкий стук
дверей и скрежет замка.

* * *

Хармс рассказывает своему другу Введенскому
анекдоты о Пушкине. Введенский хохочет.
Сначала смех его доставляет Хармсу
удовольствие, но потом он впадает в тоску,
начинает беспокоиться и, наконец, уходит
неизвестно куда.

* * *

В гостиной Сапгир читает Холину свое
стихотворение «Я — Адонис, вот мой пенис».
Дверь в спальню приоткрыта, там кто-то
возится и пыхтит. Слышно, как рвется шелк.
Холин вздрагивает и краснеет.

* * *

Национальный герой Лимонов сидит за
столом в Америке и пишет статью о каких-то звуках.
— Что же это были за звуки? — вспоминает
Лимонов, вслушиваясь в иностранную речь
и рисуя на бумаге закорючки, — ведь были
же они, были когда-то — непонятные, влекущие?
и Лимонов заканчивает свою статью
фразой: «Я слышал какие-то звуки, и они
привели меня в вашу страну».

* * *

Кабаков читает свой альбом «Соня
Синичкина — чашка».
После чтения присутствующие некоторое
время молчат и слушают звуки.
Что это за звуки, еще неизвестно, но они
уже слышны всем.

* * *

Пивоваров читает свой «Проект биографии одинокого человека».
Его картина похожа на окно, за которым
кто-то живет, зажигая по вечерам настольную лампу.
Из окна долетают звуки, но нельзя понять:
играют ли там на рояле или разговаривают.

* * *

Рубинштейн читает свою Программу работ.
Присутствуют женщины: Алексеева Н.Ф.,
Яворская И., Сумнина А.В., Кизевальтер Г.,
сестры Чачко, Сапонова М.А.
и мужчины: Алексеев Н.Ф., Яворский И.,
Сумнин А.В., Кизевальтер Г. и братья
Чачко, и Сапонов М.А.
Во время чтения присутствующие разговаривают,
сильно шумят — стоит гул, в котором
трудно что-либо понять.

* * *

Алексеев читает свою картину «Я слышу звуки».
Присутствующие художники, писатели и
композиторы стараются разобраться в
этих звуках, напрягают слух, и в тишине
слышно, как стучат их сердца.

* * *

Алексей Любимов исполняет произведение Кейджа 4.33.
Во время исполнения все присутствующие
молчат и слушают звуки.
Что это за звуки, еще неизвестно, но они
уже слышны всем.

* * *

Вот они были, герои нашего времени, законодатели
хорошего настроения, воодушевляющие и
обобщающие скучную жизнь,
вот они были, терзаемые самосознанием,
засыпанные в катакомбах мемуаров,
зажимающие носы, чтобы не слышать запаха
гниющего классицизма,
вот они были сюрреалисты вокруг гигантского
стола, на котором величественно возлежал
незамороженный Державин, на столе, за
которым пировало Возрождение, вечеряло
Средневековье, на котором закладывала тельца
античность и архаика и лежало тело еще
бездыханного Адама — одним словом, на
забрызганном кровью фартуке Господа Бога
они были —
и слышали какие-то непонятные звуки и
чьи-то чужие голоса.

* * *

Сумнин читал свою Элементарную поэзию
№ 5 «Я слышу звуки».
На чтении присутствовали только поэты,
художники и музыканты.
После чтения все присутствующие согласились
с концепцией автора и сказали,
что они тоже слышат звуки.

* * *

Вот они все на фотографии в черных
костюмах, дамы в длинных платьях.
Они красиво заключены в прямоугольник.
Среди них нет поэта. Он не читает им
своих стихов, но создает из себя центр
внимания. Они сами себе центр — могут
висеть на стене на видном месте и
разговаривать о чем-то таком, отчего
лица их становятся похожими на бред
или облако.

* * *

Вот они висят на стене, красиво вправленные
в прямоугольник, никому не известные люди.
Они не смотрят на нас наподобие вождей.
У них есть своя большая комната с
роскошной хрустальной люстрой, удобными
мягкими диванами.
Они увлечены общим разговором и внимательно
слушают друг друга.
Может быть, все они уже давно умерли,
а может быть, они где-нибудь еще сидят,
еще продолжают свою свободную, неизвестную
нам жизнь, полную чарующих, понятных им
звуков.

* * *

В большой комнате, на стене висит фотография —
групповой, документальный снимок
мужчин и женщин в непринужденных позах:
кто сидит, кто ходит по комнате, кто стоит,
облокотившись о рояль.
Кабаков и Сапгир смотрят на фотографию
и думают про себя «Черт, кто же это такие —
ни одного знакомого лица, может быть,
иностранцы?».

* * *

На другой стене в другом доме висит
еще одна фотография, тоже документальная,
но получилось так, что многие повернулись
спиной к объективу, и вышло
странно — почти одни спины.
Пивоваров и Янкилевский разглядывают
фотографию и стараются хоть кого-нибудь узнать по спине:
«По-моему, вон тот, в клетчатом, — Булатов», — гадает Пивоваров.
«А этот в котелке — Васильев», — гадает Янкилевский,
но потом, как будто услышав, как кто-то
зовет их, они поворачиваются спиной
к фотографии и уходят неизвестно
куда в разные стороны.

* * *

Есть целый дом, гигантский особняк,
все стены которого завешаны групповыми
документальными фотографиями людей во
весь рост и разговаривающих друг с другом.
Можно ходить часами по странному музею
и не найти на этих до ужаса реальных
фотографиях ни одного знакомого лица.
Но до чего же они хороши — эти дамы и господа!
До чего лица их полны духовным светом,
как много там цветов и дорогого шелка!
Ах, как милы они нашему сердцу — эти
ускользнувшие от нас призраки с
незнакомыми именами.

Назад Вперед
Содержание Комментарии
Алфавитный указатель авторов Хронологический указатель авторов

© Тексты — Авторы.
© Составление — Г.В. Сапгир, 1997; И. Ахметьев, 1999—2016.
© Комментарии — И. Ахметьев, 1999—2024.
© Электронная публикация — РВБ, 1999–2024. Версия 3.0 от 21 августа 2019 г.