Я знал давно, что подл Фиглярин, Что он поляк и русский сплошь, Что завтра будет он татарин, Когда б за то ему дать грош; Я знал, что пошлый он писатель, Что усыпляет он с двух строк, Что он доносчик и предатель И мелкотравчатый Видок; Что на все мерзости он падок, Что совесть в нем истертый знак, Что он душой и рожей гадок; Но я не знал, что он дурак. Теперь и в том я убедился. Улика важная: нахал, Спасибо, сам проговорился И в глупости расписку дал. Сказал я как-то мимоходом, И разве в бровь, не прямо в глаз, Что между авторским народом Шпионы завелись у нас; Что там, где им изменит сила С лица на недруга напасть, Они к нему подходят с тыла И за собою тащат в часть; Что страшен их не бой журнальный, Но что они опасны нам, Когда жандарм или квартальный В их эпиграммах пополам. Ему смолчать бы, как смолчали Другие, закусив язык. Не все ж бы тотчас угадали, Кто целью был моих улик. Но он не вытерпел, ответил И сдуру ясно доказал, Что хоть в кого бы я ни метил, А прямо в лоб ему попал.
1845 (?)
277
Воспроизводится по изданию: П.А. Вяземский. Стихотворения. Л., 1958. (Библиотека поэта; Большая серия).