— Скажи, какой судьбой друг другу мы попались? В одном углу живем, а месяц не видались. Откуда и куда? — Я шел к тебе, сестра. Хотелось мне с тобой увидеться. — Пора. — Ей-богу, занят был. — Да чем? — Делами, службой. Я, право, дорожу, сестра, твоею дружбой. Люблю тебя душой и рад бы иногда С тобою посидеть... Но, видишь ли, беда — Никак не съедемся: я дома — ты в карете, — Но мы могли бы в свете Видаться каждый день. — Конечно! я бы мог Пуститься в свет, как ты. Нет, нет, избави бог! По счастью, модный круг совсем теперь не в моде. Мы, знаешь ли, мы жить привыкли на свободе. Не ездим в общества, не знаем наших дам. Мы их оставили на жертву старикам, Любезным баловням осьмнадцатого века. А впрочем, не найдешь живого человека В отборном обществе. — Хвалиться есть ли чем? Что тут хорошего? Ну, я прощаю тем, Которые, пустясь в пятнадцать лет на волю, Привыкли — как же быть? — лишь к пороху да к полю. Казармы нравятся им больше ваших зал. Но ты, который в век в биваках не живал, Который не видал походной пыли сроду... Зачем перенимать у них пустую моду? Какая нужда в том? — В кругу своем они О дельном говорят, читают Жомини.
435
— Да ты не читывал с тех пор, как ты родился. Ты шлафорком одним да трубкою пленился. Ты жить не можешь там, где должен быть одет, Где вечно не курят, где только банка нет —
Воспроизводится по изданию: А. С. Пушкин. Собрание сочинений в 10 томах. М.: ГИХЛ, 1959—1962. Том 4. Евгений Онегин, драматические произведения.